Поводырь - Страница 31

Впечатлил список акционерных обществ, доли в которых объявлялись к размещению в свободном рынке. Еще больше удивила общая сумма за 1863 год — 1,2 миллиарда рублей. Колоссальная цифра. Гера утверждает, что бюджет годовой Российской Империи не превышает пятиста миллионов…

В «Инвалиде» вялое описание перемещений полков по территориям Великого Царства Польского. Боевые действия не упомянуты, но не станут же десяток тысяч человек просто так гонять по немаленькой стране. Похоже данные мне инструкции по подготовке к волне ссыльных несколько преждевременны. Восстание все еще не подавлено.

Кольнул в сердце комментарий бывшего теловладельца. Пришлось признать — действительно забавляюсь. Читаю о событиях в этом, новом для меня мире, а воспринимаю их так, словно это ни как меня не касается. Как там, дома, читал бы о забастовке в Гондурасе… Все еще не ощущаю родства с этой страной, с этим временем, с этими людьми. Стрелками всю карту изрисовал, полки расставил, а людей в этих квадратиках не увидел.

Гера удивился. Не ожидал такой моей реакции. Ну и ладно. Главное заткнулся и задумался. Может быть, когда-нибудь он и сумеет меня понять. Было бы славно…

Письма хотел отложить на сладкое. Очень любопытно было выяснить — о чем таком важном хотела мне поведать Великая княгиня. Судя по титулу — член Императорского Дома. Послание от отца вскрывать было страшновато. Словно чужое. Боялся обнаружить выражения любви к сыну, тело которого я — чего уж там скрывать — попросту отобрал. Заранее себя оправдывал — мол, не сам этого Германа выбрал, не сам в голову вселялся. Но слабое это оправдание — снова жить, кто хотел? Так хотел, что границы миров треснули.

Я хотел! И хочу. И буду. Потому что мне нельзя обратно. Дорога эта в одну сторону. Пройдет время, и я стану Германом настолько, что даже мысленно буду к себе так обращаться. Но ведь получать письма от родных я уже сейчас начал. Оттого и поганенько на душе.

За дверью спальни-кабинета ругались Борткевич и Хныкин. Изо всех сил спасали меня от участи чтеца чужой корреспонденции. Оба принесли заказанные мною отчеты и оба надеялись первым предъявить труды пред моими светлыми очами. Конкуренция — великая сила. Прибежали ни свет, не заря, а я ведь к полудню назначал. Значит, хотят чего-то от меня. Денег? Вряд ли — я по их традициям деньги только отбирать должен. Карьеры хотят? Ага, вот прям счас все дела брошу и потащу обоих в Томск! Разбежался. Протекцию заслужить надобно, и не эксплуатацией рабского труда подчиненных, а личными достижениями.

Почему решил, что мелкотня секретарская всю ночь пахала, чтоб начальники сосранья мне папочки принесли? Ты, Герочка, сам подумай! Реально ли за ночь в одиночку такой объем работ произвести? И не отписки ведь припёрли, в надежде, что мое превосходительство по юным летам, все одно ничего понять не в силах. Не стали бы пузами у дверей бодаться за отписки… Впрочем, сейчас определим степень наглости каинских государевых людишек.

Учить еще и учить молодого казачка. Вот где его черти носят, когда так нужен? Старика вот побеспокоили… Гинтар через всю гостиную прошаркал, чтоб я слышал. Тихонько дверь приоткрыл, скользнул внутрь, доложил:

— Их благородия, господа Борткевич и Хныкин.

Запахиваю шикарный — всегда о таком мечтал — шелковый халат с подкладом. Подвязываю поясом с кистями — барин, едрешкин корень! Приказать, что ли, холопов на конюшнях пороть? Или ну их нафиг? Гера — без паники! Это я шучу так замысловато. Не собирался я господ кнутом… Больно это, должно быть, и обидно. Станут плохо себя вести — я им каторгу построю. Будут мне уголь для сталеплавильных печей добывать в поте лица.

Последний взгляд на себя в зеркало — выхожу.

— Доброго дня, господа. Чем обязан?

— Здравствуйте, Ваше превосходительство! — Борткевич первый. Один ноль в его пользу.

— Доброго дня, Ваше превосходительство. С самого утра Вы в трудах в заботах! Завидной энергии у нас губернатор ныне! — Хныкин. Профессиональный жополиз. Отчего не по-французски? Окружной-то начальник, точно знаю, импортным выговором не владеет. Но счет выровнялся — один-один.

— Ваше приказание выполнено в лучшем виде, Ваше превосходительство, — интересно, а кто позволил Борткевичу носить бороду в присутственном учреждении? Непорядок. — Отчет уж больно велик вышел. Опасались, что к назначенному Вами, господин губернатор, Ваше превосходительство, приему торговых людей Каинска, не поспеть ознакомиться. На страх свой утром решились побеспокоить Ваше превосходительство.

Он всерьез полагает, что я стану все сразу внимательно изучать? Наивный чукотский мальчик. Я что тебе, Штирлиц, чтоб сразу запомнить всю эту бездну сведений? Мне до брифинга самое основное выхватить, мнение сформировать — и то ладно. А вдумчиво читать и обдумывать я в дороге стану. Надо же чем-то заниматься по дороге в Томск. Но за инициативу — два-один.

— Все капиталы учтены и в табличку, смею надеяться, удобную Вашему превосходительству, выведены. Спешил к вам, дабы ценнейшее указание получить от Вашего превосходительства. Удалить кого, или добавить из списка приглашенных купцов? — молодец. Выкрутился. Два-два.

Беру обе работы в руки. Листов по двадцать в каждой. В начальниковой еще и сложенная карта-план — оттого папка выглядит толще, чем у его конкурента. Аккуратные записи. Весь отчет переписан одной чьей-то искусной рукой. От бумаги сильный запах едва высохших свеженьких чернил.

У казначея множество таблиц и схем. Тоже все чистенько, но каждый раздел писан другой рукой. Организатор. Не скрывает, что припряг к работе толпу подчиненных. Честно говоря, такой подход больше греет душу. Без выпендрежа.